Трудовой Кодекс РФ с комментариями ТК РФ, бесплатные консультации юристов
Когда вводили карантин и режим самоизоляции, в России находились сотни тысяч трудовых мигрантов. Одни поспешили вернуться домой и застряли в транзитных зонах, другие остались, полагая, что в любом случае найдут себе занятие. До апреля в России было, по разным оценкам, от 9 до 11 миллионов мигрантов. Сколько из них уехало и сколько осталось, пока трудно сказать. Но совершенно очевидно, что экономический кризис (и прежде всего — резкий рост безработицы), вызванный пандемией, обострит настороженное отношение большинства россиян к мигрантам. В основе такого отношения стойкий миф, что «понаехавшие» вытесняют с рынка труда «коренных» и местных. 
Обсудим тему с экономистом, проректором Российской экономической школы (РЭШ) Максимом Буевым.
Вытеснение местных приезжими с рынка труда — это миф
Все, что касается притока людей в Россию, окружено мифами. Самый стойкий из них — мигранты отнимают рабочие места у местных жителей. С ростом безработицы, вызванной последствиями коронавирусной пандемии, этот миф будет особенно активно эксплуатироваться. Почему это все-таки миф?
Максим Буев: Это основной и очень важный миф. Приведу аналогию. Водопроводчикам известен материал под названием «бентонит». Это такой природный материал, который сильно расширяется, когда на него попадает вода. Поэтому его используют как герметик или гидроизолятор. Так вот, приток миграции — это вода, а экономика ведет себя как бентонит. Она расширяется. Приток мигрантов приводит к появлению новых работ на рынке. Это верно как для Западной Европы, так и для России. Где работают мигранты? В сфере услуг, в отелях, в строительстве. Причем строительство доминирует. Поэтому первый удар от наплыва мигрантов принимают на себя как раз местные строители. По идее, их зарплаты от этого могут упасть.
Потому что прибыла дешевая рабочая сила?
Максим Буев: Да. И действительно, первый эффект от прибытия мигрантов может быть отрицательным: зарплаты снижаются. Но в целом, поскольку экономика расширяется, расти начинают и зарплаты. Рост экономики перекрывает первоначальный отрицательный эффект от притока мигрантов. В итоге выигрывает не только все население страны, но и конкретный сектор экономики, принявший на себя первый удар, в нашем случае — строительство.
А конкуренция на рынке труда между мигрантами и местными?
Максим Буев: У нас скорее мигранты конкурируют с мигрантами внутри сегмента экономики, который их принимает. Местные жители у нас дворы не метут, им дворники-таджики не конкуренты. То же и со строителями. Я сам слышал от таксиста-таджика, как он приехал в Москву искать работу, пошел на стройку, и ему пришлось учить узбекский язык, потому что вся стройка — узбеки. Он хотел выучить русский, а пришлось выучить узбекский. И это наглядный пример, что мигранты в нижней зарплатной нише скорее конкурируют между собой. Да, они выдавливают местных, но не в безработицу, а в более высокие зарплаты. Поскольку экономика увеличивается, для местного населения открывается возможность занимать рабочие места с более высокой зарплатой.
Иначе говоря, местные получают шанс заняться более квалифицированным трудом и в конечном счете от этого только выигрывают?
Максим Буев: Именно так. А миф о вытеснении местных приезжими идет от заблуждения о неизменном объеме работ. Многим кажется, что приток мигрантов вызывает безработицу, потому что объем доступных работ — фиксированный. На самом деле это далеко не всегда так — в действительности иммиграция может увеличивать масштабы экономики, приводя к созданию новых рабочих мест.
Сейчас экономика все больше автоматизируется, людей замещают роботы. В каком положении из-за этого оказываются мигранты и приезжие? Кто из них выигрывает?
Максим Буев: Работы, которые пока нельзя доверить роботам, как правило, связаны с мягкими навыками человека. Мягкие навыки — это язык, общение, знание традиций. И когда приезжают мигранты, у местных жителей есть перед ними неоспоримое преимущество. Они говорят на одном языке, они понимают все нюансы, а для мигрантов это дополнительный барьер. И поэтому в той структуре экономики, где требуются мягкие навыки, мигранты, как и роботы, оказываются не в самом лучшем положении.
Мигранты едут туда, где растет экономика
Миграция увеличивает количество рабочих мест?
Максим Буев: Да.
Почему? Казалось бы, должно быть наоборот.
Максим Буев: Попробую объяснить. Мигрант приезжает, идет работать на стройку. Его берут. У него появляются деньги. Он их должен потратить. Но если денег становится больше, то и платежеспособный спрос растет. И вокруг этого спроса создаются новые рабочие места. Потому что этот спрос нужно удовлетворить. У мигранта он гораздо выше. Местному есть где жить, а мигрант нуждается в съемной квартире. Он снимает ее у местных. Следовательно, у тех появляется дополнительный доход. Даже если в одной квартире сорок мигрантов живут, они платят хозяину деньги. Хозяин их может потратить. И если он раньше не ходил в парикмахерскую, а стригся у соседа, то теперь он пойдет в парикмахерскую, где возникнет дополнительный спрос на рабочую силу в лице еще одного парикмахера.
То есть местные опять выиграют?
Максим Буев: Да. Я это знаю по собственному опыту, потому что я в Москве, можно сказать, мигрант, из другого региона. Я очень долго жил в Великобритании и там тоже был мигрантом. Мигранты — это люди, которые, как правило, хотят работать и готовы по-хорошему рисковать. Это активная рабочая сила. И едут они туда, где видят потенциал, где экономика растет. Кстати, в последние два года, когда стагнация экономики стала более очевидной, потоки мигрантов в Россию сильно уменьшились. На это отчасти повлияло и поведение курса валют. У нас большинство мигрантов из трех стран — Узбекистана, Таджикистана и Украины. Они приезжают зарабатывать деньги, чтобы посылать их домой, на родину. Поэтому когда рубль упал, прирост миграции сократился.
Можно сказать, что наплыв мигрантов является индикатором экономического роста в данном регионе?
Максим Буев: Абсолютно. И это видно по региональной статистике. У нас на Крайний Север едут единицы. Большинство мигрантов устремляется в Москву и на Северо-Запад.
Еще они едут в Петербург, Краснодарский край, Свердловскую, Самарскую, Иркутскую, Новосибирскую области. Почему именно туда?
Максим Буев: Если посмотреть вклад названных вами регионов в валовой внутренний продукт, то мы увидим, что он очень значителен. Вы не назвали северные регионы, которые славятся внутренней миграцией. Там многие работают вахтово. Все эти экономически сильные центры притягивают и внешнюю, и внутреннюю рабочую силу. Про Москву и говорить нечего. Если к нам приезжает примерно 3 миллиона мигрантов в год, то половина из них ищет работу в Москве.
В среде приезжих безработица выше, чем у местного населения
Безработица среди мигрантов выше, чем среди местного населения?
Максим Буев: Между мигрантами выше конкуренция. У местного жителя есть естественное преимущество в языке и культуре. Поэтому ему легче переключиться на какую-то другую работу. Если ты абсолютно ничего не умеешь, кроме как таскать ящики, но говоришь по-русски, ты можешь пойти работать, ну, скажем, в отель на ресепшен. А мигранту без языка туда путь закрыт. Преимущество местных — в возможности выбора другой работы. Ты всегда знаешь, что работа найдется. И знаешь, где ее искать. Потому что ты вырос в этом месте. А у мигрантов здесь работы нет. Она у них далеко — дома.
Наша статистика безработицы учитывает мигрантов?
Максим Буев: Статистика учитывает официально занятых или ищущих работу в официальной экономике. Те, кто трудится нелегально — местные ли, мигранты, — из статистики выпадают. Это, кстати, может увеличивать уровень безработицы. Вот пример, представьте, что есть 10 человек, 6 работают, а 4 из них ищут работу — приходят на собеседования и т.п. Безработица 40 процентов: 4 делить на 10. Теперь 2 из работающих работу потеряли, а 2 из ищущих работу устроились неформально, в теневом секторе. В экономике по-прежнему 6 работают и 4 безработных. Но статистика видит только 8 человек, из которых 4 безработных. Уровень безработицы теперь 50 процентов: 4 делить на 8. В экономике ничего не поменялось с точки зрения общей занятости. Но уровень официально регистрируемой безработицы вырос. Если мигранты работают нелегально, то и не попадают в статистику безработицы. Вообще, поскольку возможности мигрантов, как правило, ограничены работой в отдельных секторах, следует ожидать, что среди них безработица выше, чем у местного населения. В Европе, например, мигранты, по статистике, гораздо дольше, чем местные, ищут работу, получают гораздо больше отказов, прежде чем начнут работать. У мигрантов выбор более узкий.
Российские регионы теперь имеют возможность устанавливать свой порядок в работе с мигрантами. Например, в марте прошлого года власти Якутии ввели у себя в регионе запрет на работу мигрантов в 33 сферах деятельности. В частности, на добыче золота, в здравоохранении. Это правильно?
Максим Буев: Чем вызваны эти барьеры, я не знаю. Возможно, есть какие-то причины. Если, скажем, местное население стоит в очереди на высокооплачиваемую работу, то не стоит отдавать эту работу приезжим. А если никто в очереди не стоит, так чего опасаться? Барьер должен быть экономически обоснован.
Мигранты скорее конкурируют между собой. Да, они выдавливают местных, но не в безработицу, а в более высокие зарплаты
С вашей точки зрения, миграционная политика России должна стать более либеральной? Или полезнее было бы ее ужесточить?
Максим Буев: Давайте скажем прямо: мигранты нам нужны. И особенно будут нужны, когда после рецессии, вызванной пандемией, начнется через какое-то время постепенный экономический подъем. Кроме того, без миграции мы не компенсируем естественную убыль населения, и роста экономики тоже не будет. Кто-то скажет: а почему мы должны что-то делать для мигрантов, если далеко не все делаем для местного населения? Но по факту создание хороших условий для мигрантов — это в первую очередь создание хороших условий для местного населения. Миграция должна быть под контролем, но контроль должен быть умным. Как замечательно кто-то сказал, умный контроль — это не тупое выставление барьеров, а способность встретить хлебом-солью и создать условия для работы.
Визитная карточка
Фото: РИА Новости
Максим Буев — экономист, проректор Российской экономической школы. Является обладателем степени D.Phil по экономике (Оксфорд). В 2012-2017 годах был деканом факультета экономики Европейского университета в Санкт-Петербурге. До работы в ЕУСПб восемь лет проработал в финансовом секторе в инвестиционных банках N. M. Rothschild & Sons, ABN AMRO, Royal Bank of Scotland в лондонском Сити.
Экономика Работа
