Трудовой Кодекс РФ с комментариями ТК РФ, бесплатные консультации юристов
Насколько успешно борются со спамом WhatsApp, Telegram и Viber и в чем смысл инициатив государства
«На днях интернет взорвала очередная сенсация — Роскомнадзор хочет заблокировать мессенджеры!» Так могла бы начинаться любая случайная статья на тему регулирования отношений между государством и IT- и телеком-бизнесом, если бы моей задачей было «набросить» и поныть на тему того, как все плохо. На самом деле все сложнее. Если вы думаете, что борьба старого с новым происходит только в России, вы ошибаетесь. Телеком-компании и медиаиндустрия — в лице операторов сотовой связи, провайдеров фиксированного доступа в интернет и правообладателей — борются с новыми форматами коммуникаций и распространения контента по всему миру.
Из того, что Медиакоммуникационный союз совместно с Роскомнадзором готовит пакет поправок, секрета никто не делал. Рынок знал о готовящихся изменениях. 15 марта 2017 года эта информация выстрелила, так как журналисты получили доступ к первым фактическим материалам, в частности к пояснительной записке. «Борьба со всем хорошим от тех, кто делает только плохое», — закричала прогрессивная интернет-общественность.
Давайте посмотрим на причины этой борьбы. На мой взгляд, у вражды провайдеров (включая операторов сотовой связи) и мессенджеров есть как минимум две простых и понятных предпосылки.
Во-первых, бизнес-процессы и инфраструктура любого крупного рыночного игрока, будь то оператор мобильной связи или телеканал, многие годы затачивались под конкретные решения. Вышки сотовой связи, голосовые вызовы, широкополосный доступ. В это вложены миллиарды. Перестраивать бизнес-процессы под реальность сегодняшнего и завтрашнего дня — значит, снова вкладывать миллиарды. Откуда их взять? Либо повышать цены на услуги, либо кредитоваться, либо вкладывать из прибыли, либо дотироваться у государства (например). Список неполный, но каждый пункт связан с огромным количеством рисков. А некоторые из возможных инвестиционных проектов и вовсе недоступны в ситуации экономического кризиса и жестокой конкуренции между игроками рынка.
Ход мыслей телеком-оператора примерно таков: я вложил $1 млрд в технологии работы с голосовыми вызовами, пришли мессенджеры и VoIP (голосовая связь по IP-протоколу. — Forbes) забили мои интернет-каналы и лишили меня голосовых вызовов, отправив миллиардные инвестиции в трубу. Теперь мне надо вложить еще миллиард в работу с трафиком, а старый-то еще даже не отбился, потому что я закладывал окупаемость в районе 15 лет. Окей, я идиот, мои стратегические планы — ошибка, можно было бы вздохнуть и сказать, что это бизнес и в нем не бывает гладко. Но ведь мессенджеры используют мои интернет-каналы, если их не будет — не будет и мессенджеров. Таким образом, у меня как у провайдера есть и бизнес-интерес — побороться с «молодыми и наглыми», и моральное оправдание — они существуют на моей экосистеме. Без морального оправдания, знаете ли, борьба сложнее.
Во-вторых, у телеком-операторов есть выстроенные в течение многих лет отношения с регуляторами и государством вообще. Государство в силу тех или иных причин действительно заинтересовано в контроле над телекоммуникациями, интернетом и мессенджерами как площадками для коммуникации людей. С самыми разными целями, далеко не всегда законными.
Читать также: Под колпаком. Как госрегулирование интернета тормозит развитие бизнеса
Тут я сделаю философскую ремарку: повальная анонимность хороша для ряда граждан — далеко не всегда это преступники, в основном это просто люди, в принципе не одобряющие слежки, контроля и испытывающие потребность в «иллюзии свободы». Даже если наша фактическая свобода ограничена обстоятельствами, мы живем не фактами, а чувствами. Чувствующий себя свободным человек даже клетку может интерпретировать как «защиту», а не «ограничение». Конец ремарки.
Так вот, государство заинтересовано в регулировании и прозрачности: это снижает издержки на поддержание порядка. Если бы финансово и технически было выгоднее поставить на каждую точку обмена трафиком квантовый суперкомпьютер, щелкающий шифрование на раз и в режиме реального времени определяющий настроение граждан, так бы и сделали. По этой модели, в частности, пробует (не на 100% успешно) двигаться сфера безопасности в США. О том, чтобы минимизировать collateral damage (побочный урон), как показывает практика, задумываются уже после того, как он нанесен. В конечном счете бизнес использует интерес государства в своих целях, сливаясь в законотворческом экстазе с регуляторами и внося предложения разной степени радикальности. Подобный пример видим и сейчас.
Что мы знаем о планах по регулированию мессенджеров?
Перейдем к фактам. Стоит оговориться: известны они из пересказа журналистов, потому что в глаза текст законопроекта видели только они, представители Роскомнадзора (РКН), Медиакоммуникационного союза и рынка, судя по комментариям РКН, представленным Mail.ru Group. Остальные игроки, кажется, воспринимаются государством как рынок «колхозный», с которым советоваться не нужно. Спорно, но традиционно — с рынком игр в свое время произошла похожая ситуация, с одной поправкой — индустрия разработки игр сознательно долгое время не шла на диалог с государством, рынок же мессенджеров государству знаком слабо, и кого звать, представители ведомств знают слабо. Итак, что известно?
- Законопроект, как сообщают «Известия», подготовлен в «ответ на запрос зампредседателя комитета Госдумы по информполитике Владимира Крупенникова разобраться в ситуации с рассылками через мессенджеры, на которые поступали жалобы пользователей». Что это значит — на практике? Кому-то надоел спам. Я могу даже сказать, где конкретно он надоел (в каких мессенджерах), но к этому вопросу мы вернемся позднее.
- Роскомнадзор в лице руководителя ведомства Александра Жарова заявил: «Деятельность данных сервисов в настоящее время не регулируется законодательством РФ, в этой связи фактически отсутствуют возможности влияния на их работу». Что стоит за этими словами? Они означают, что перенести правоприменение в области рассылки спама по электронной почте и через SMS на мессенджеры ведомство или не хочет, или не в состоянии, соответственно, нужны новые поправки или законы.
Нужно отметить одну интересную деталь: СМИ приводят ремарку о том, что законы «О связи» и «Об информации, информационных технологиях и защите информации» на мессенджеры не распространяются, но суды, исходя из известной мне практики, разбирают дела о спаме, основываясь на законе «О рекламе», в частности, руководствуясь статьей 18 данного закона, которая, хоть и обрисовывает способы распространения, но не перечисляет их. Пункт 1 статьи 18 ФЗ «О рекламе» гласит: «Распространение рекламы по сетям электросвязи, в том числе посредством использования телефонной, факсимильной, подвижной радиотелефонной связи, допускается только при условии предварительного согласия абонента или адресата на получение рекламы. При этом реклама признается распространенной без предварительного согласия абонента или адресата, если рекламораспространитель не докажет, что такое согласие было получено. Рекламораспространитель обязан немедленно прекратить распространение рекламы в адрес лица, обратившегося к нему с таким требованием». С одной стороны, на этом можно было бы поставить точку, заявив, что для регуляции спама хватит и существующего ФЗ «О рекламе», но в правоприменении, как и в реальности, есть нюансы.
Во-первых, не весь спам является рекламой. Есть случаи, когда рассылки признавались информационными, а значит, не регулировались законодательством о рекламе.
Во-вторых, существуют трудности в определении того, кто является распространителем спама – отправитель, платформа (провайдер), или сервис, например, SMS-рассылки. В случае с мессенджером можно говорить и вовсе о «разработчиках софта». Тем не менее, обычно ключевым фактором называют доступ к списку получателей и возможность редактирования текста, так что отправитель оказывается «ответчиком» чаще.
В-третьих, само определение спама зафиксировано в постановлении Правительства РФ от 10.09.2007 N 575 «Об утверждении Правил оказания телематических услуг связи»: ««спам» — телематическое электронное сообщение, предназначенное неопределенному кругу лиц, доставленное абоненту и (или) пользователю без их предварительного согласия и не позволяющее определить отправителя этого сообщения, в том числе ввиду указания в нем несуществующего или фальсифицированного адреса отправителя». «И не позволяющее определить отправителя» — главный критерий для определения спама. Увы, эта норма не охватывает всех кейсов, поэтому ее используют редко – иначе сообщения от конкретных бизнесов (то есть юридических лиц) не рассматривались бы в судах. Реальность такова, что спамом признают в принципе любую «нежелательную» рассылку, если ее получатель не изъявлял желания ее получать.
Наконец, есть и третья норма, регулирующая разного рода рассылки – статьи 15 Федерального закона 152-ФЗ «О персональных данных» от 27.07.2006. Процитирую часть 1 статьи:
«1. Обработка персональных данных в целях продвижения товаров, работ, услуг на рынке путем осуществления прямых контактов с потенциальным потребителем с помощью средств связи, а также в целях политической агитации допускается только при условии предварительного согласия субъекта персональных данных. Указанная обработка персональных данных признается осуществляемой без предварительного согласия субъекта персональных данных, если оператор не докажет, что такое согласие было получено».
Вот тут мессенджеры отличаются от SMS-рассылок – в рассылках SMS-спама используется номер телефона, в мессенджерах же, в зависимости от платформы, может использоваться как номер телефона, так и уникальный идентификатор пользователя (ID). Является ли такой идентификатор персональными данными? Наша практика работы в мессенджерах, в том числе с крупными игроками телеком-рынка, показывает, что является — обезличенными. А учитывая, что ряд мессенджеров (мы же рассматриваем не только популярные!) допускают регистрацию без номера телефона, привязка к ID, помимо обезличенности в части персональных данных, вовсе лишается практического смысла: пользователь может как выложить в переписке с другим человеком свой скан паспорта и, если переписка хранится на сервере, то мессенджер может сопоставить данные между собой — вопрос только в ресурсах,— так и навсегда остаться безымянным ID с двумя диалогами.
Напомню для тех, кто не очень разбирается в персональных данных — они являются таковыми, только если позволяют идентифицировать конкретного человека «на другом конце провода»: «Иванов Иван Иванович» персональными данными не будет, а вот «Иванов Иван Иванович 05.02.1985 года рождения, родился в селе Малая Ухта Ленинградской губернии» — уже, вероятно, будет.
Итак, если бы государство задалось одной целью — навести порядок в области спама, его логичными шагами было бы:
- зафиксировать определение «спама» (включив в него любые нежелательные сообщения, а не только «рекламного характера»), изменить порядок правоприменения термина;
- изменить закон «О рекламе» — на данный момент он не отвечает требованиям времени (с ним отделить информационную рассылку от рекламной сложно, и далеко не каждый суд в состоянии найти грамотного эксперта, который трактовал бы случай в соответствии с реальностью);
- модернизировать и закон о персональных данных — сегодня он трактуется максимально широко и в случае с технической «анонимизацией» пользователей интернет перестает работать.
Как мессенджеры борются со спамом?
Мессенджеры и сами заинтересованы в борьбе со спамом — ничуть не меньше, а то и больше, чем государство. Пользователь, получающий много спама в мессенджере, теряет лояльность, устает от него и в конечном счете уйдет к мессенджеру-конкуренту. Важно отметить, что мессенджер – это не социальная сеть. Граф (друзья) формируется чаще на основе контактов из телефонной книжки, кладезей контента в мессенджере нет, а история чатов как правило имеет сиюминутное значение. Эта проблема решается мессенджерами по-разному, но борьба со спамом входит в приоритеты практически всех платформ.
Разберем методику на основе тех мессенджеров, которые популярны в России.
Спам в американском мессенджере WhatsApp, принадлежащем социальной сети Facebook, когда-то достигал небывалого объема. Постепенно проблема решалась, пока в феврале этого года мессенджер не ввел оконечное шифрование (end-to-end encryption) для всех негрупповых (персональных) чатов. Ведь если платформа не может анализировать сообщения, как она определит спам? Когда эксперты по кибербезопасности озвучили свои вопросы, WhatsApp рапортовал, что теперь анализирует не сообщения, а пользователя, который отправляет сообщения – его историю, действия и так далее. И этот подход неожиданно позволил уменьшить количества спама на 75% после ввода оконечного шифрования. Таким образом, вопрос со спамом в WhatsApp решается весьма эффективно.
Не секрет, что Viber, несмотря на успехи в борьбе со спамом, все еще испытывает определенные трудности. Однако, с точки зрения закона, компания действует безукоризненно — при получении сообщения от незнакомого адресата пользователь сам решает, принимать сообщение или нет, и до момента решения не видит контента. Таким образом, он явно, конкретным действием выражает согласие на получение сообщения. Таким образом, проблема спама в Viber решена иначе, но для закона — решена.
С Telegram все просто — антиспам-алгоритмы проекта Павла Дурова — одни из лучших на рынке. Количество спам-сообщений минимально, пожаловаться можно на любое совершенное в адрес пользователя действие, начиная от сообщения и заканчивая добавлением в чат, любые виртуальные аккаунты «режутся» почти моментально. За последние два года ваш покорный слуга не получил ни одного спам-сообщения, несмотря на интенсивное использование мессенджера и «засветку» контакта в огромном количестве статей, сайтов и так далее. Кроме того, Telegram использует и более радикальные методы: допустим, для пользователей из Ирана отключена возможность «присоединяться» к открытым групповым чатам, имеющим уникальное имя – это было сделано с целью «сепарировать» разные сообщества друг от друга и минимизировать дискомфорт англоязычной аудитории, например, от большого количества пользователей, использующих арабский алфавит.
В последние годы Skype был «рассадником» спама с крайне затрудненной системой жалоб на спам, почти нулевой защитой от ботов и спам-аккаунтов. Ситуация поменялась не сильно, однако, Microsoft, владеющий скайпом, пошел совершенно особенным путем — просто перестав развивать систему для частного использования и сместив фокус на корпоративный сегмент, встраивание в Office — что также решит проблему спама, но по-другому.
Как мы видим, борьба со спамом куда с большей эффективностью ведется самими платформами, нежели регуляторами, и вводить какое-то регулирование ради «блага всех пользователей» смысла нет. А в чем же тогда смысл последних инициатив?
«Извозчики» цифровой эпохи
Итак, бизнес операторов сотовой связи и других провайдеров телекоммуникационных услуг зависит от того, насколько активно пользователи потребляют их основные услуги и платят за это. Доля мессенджеров на рынке аудио-звонков в 2016 году по миру уже обогнала традиционные сотовые сети. Доля SMS в плане текстовых сообщений «сдулась» еще раньше. Все большее число пользователей потребляют у провайдеров интернет-доступ и ничего кроме него — по многим причинам, включая тот факт, что функциональность SMS в наше время не выдерживает никаких сравнений, MMS остался форматом, не получившим распространения и умершим при рождении, а качество звонков в мессенджерах оказывается лучше, чем в сетях сотовой связи.
Процитирую Александра Жарова еще раз: «Пока мессенджеры не заключают ни с кем договоров, не платят никаких налогов и живут замечательно». Сложно не усмотреть в словах руководителя Роскомнадзора намека, что мессенджеры должны платить за отгружаемый пользователям трафик.
Но тут встает вопрос. А почему за трафик платят и пользователи, и мессенджеры (или любой другой поставщик услуг в Интернет, например, онлайн-кинотеатры)? Что сделать, чтобы процесс был прозрачен? С точки зрения unit-экономики (в расчете на одного пользователя — сопоставление стоимости его привлечения и суммарной выручки, принесенной им сервису, — Forbes) ответ очевиден: посчитать расходы оператора (в том числе накопленные, в виде инвестиций в инфраструктуру) на 1Гб трафика (условно говоря) и, распределить стоимость между сервисом, этот трафик поставляющим, и пользователем, его получающим. И волки целы, и овцы сыты.
При таком варианте остаются, конечно, узкие места. Telegram, допустим (как и большинство других мессенджеров, которых мы насчитали 42 — и это без учета совсем небольших локальных проектов на 1-2 страны или аудитории), не зарабатывает практически ничего. Логично, что платить за трафик в таком случае ему странно и логично перенести расходы на пользователей.
Технически у провайдеров есть все возможности разбирать такой трафик, относя его к конкретным приложениям и тарифицируя соответственно, если такая потребность есть. Но ровно та же задача может быть решена и простой оплатой за гигабайты, что обычно и происходит. Потратил 10Гб – заплатил за них, или приобрел соответствующий тариф.
За что же в таком случае брать деньги?
Ответ простой — за упущенную прибыль. Звонков все меньше, SMS почти не используются, того и гляди, даже в плане информирования пользователей от сервисных SMS откажутся. Эта ситуация похожа на налог на автомобили, внедренный с подачи извозчиков. Сравнение не просто постыдное для операторов, но и демонстрирующее их неспособность перестроить свою бизнес-модель в соответствии с реалиями.
Идя по пути «регуляции», провайдеры и операторы запирают себя на домашнем рынке, потому что за пределами его они лишаются конкурентных преимуществ. А тот, кто заперт на локальном рынке, скорее всего, постепенно, будет вытеснен с него глобальными игроками, менее зависимыми (не на 100% конечно) от протекционизма.
В сухом остатке
Все существующие в России популярные мессенджеры, кроме ICQ (принадлежит Mail.ru Group) – не российские. Единственный с российскими корнями, Telegram, изо всех сил открещивается как от российских корней, так и от поддержки российского рынка – начиная с того, что несмотря на немаленькие 6 млн активных пользователей из России и около 12 млн регистраций (статистика Combot — Forbes), в официальных клиентах нет русской локализации. Само собой, что в области выполнения требований российского законодательства в том, что касается распространения информации (от пропаганды гомосексуализма или суицида до нарушения авторских прав), мессенджеры сотрудничают с властями неохотно. С куда большей охотой они сотрудничают с компаниями, владеющими платформами для распространения приложений, например, с Apple.
Существует миф, что в Telegram нет цензуры. Однако это не так. Она есть, хотя и реализована оригинальным образом. Apple очень остро реагирует на наличие в приложении общедоступного контента 18+, пропаганды наркотиков, контента, защищенного авторским правом. Команда поддержки Telegram максимально оперативно накладывает специальный бан на любые каналы, чаты и ботов, нарушающих правила Appstore: вы не сумеете открыть такие ресурсы ни с одного официального клиента Telegram для устройств от Apple.
При этом, в области борьбы с экстремизмом тот же Telegram весьма оперативен и последователен, любые публичные аккаунты ИГИЛ (деятельность организации запрещена в России) «банятся» моментально и на всех устройствах.
Проблема таких ограничений лежит в другой области: в России множество собственных ограничений, связанных с контентом, реализовывать которые специально для России для мессенджеров либо чрезмерно накладно (в соотношении с нашим рынком), либо попросту ненужно: блокировка, допустим, LinkedIn не составила для российских пользователей никакой проблемы: расширения для браузеров решают проблему обхода.
Второе желание государства в области мессенджеров лежит в области проактивной защиты от угроз. Получение переписок, контактов и другой информации о пользователях, которые уже что-то нарушили. Будь то реальное нарушение, например, убийство, требующее для раскрытия анализа переписки подозреваемого, или мыслепреступление – с последствиями в виде, например, слежки за неугодными (осуществляемой как с санкции уполномоченных органов, так и без нее, в виде инициативы отдельно взятых «перегибаторов» на местах).
Но в самом решении этих проблем законодательной регуляцией заложены не просто мины замедленного действия, а, практически, термобарические бомбы, начисто выжигающие здравый смысл в окрестностях нескольких километров. Перечислю самые очевидные:
- End-to-end (оконечное) шифрование становится стандартом. При такой модели хранение переписок на серверах что мессенджера, что провайдера, становится абсолютно бесполезным: это набор бессмысленных данных. При этом, если способ расшифровать их появится – например, квантовые суперкомпьютеры станут обыденностью, расшифровка будет доступна и без «договоров о сотрудничестве». Знай себе дешифруй трафик.
- Идентификация пользователя без доступа к его перепискам не имеет смысла, либо решается иначе. Допустим мы, в Combot, имея номер телефона человека, можем установить его тождественность с определенными ID в мессенджерах. Для этого достаточно иметь техническую экспертизу и опыт работы с API мессенджеров (конечно же, не всех).
- VPN-сервисы полностью решат проблемы пользователей в плане доступа к тем мессенджерам, которые не будут «заключать договора» (например, Telegram). Аудитория их и так довольно продвинута, кроме того, могут появиться и встроенные решения. Кроме того, еще большее продвижение идей VPN и механизмов обхода в массы приведет к снижению роли всех предыдущих блокировок, превращая механизм защиты в фикцию.
- Те, кто готовы сотрудничать, сотрудничают и так. Допустим, Viber и Skype проявляют гораздо большую открытость к диалогу, чем Telegram (в силу идеологии) или WhatsApp (в силу низкого интереса к российскому рынку).
- Попытки «отделить» мессенджеры от социальных сетей бесперспективны. Мессенджеры двигаются в сторону китайской модели WeChat, который является мобильной социальной сетью вокруг функциональности мессенджеров, при этом имея все атрибуты социальной сети. И Viber и WhatsApp движутся в эту сторону, Facebook мессенджер в принципе изначально является «придатком» социальной сети. Точно так же будет развиваться и мессенджер от ВКонтакте. В этой связи попытки Mail.ru Group отделить свои продукты от предлагаемой регуляции выглядят в лучшем случае заблуждением, а в худшем – сознательным обманом регуляторов и законотворцев.
Итак, что мы имеем в сухом остатке?
- Попытку провайдеров и операторов решить свои бизнес-проблемы с помощью инструментов, в конечном счете проблему не решающих, а лишь способствующих гипотетическому переделу рынка мессенджеров, которого не произойдет в силу того, что с большой долей вероятности преференцируя трафик внутри собственного решения, оператор сотовой связи будет нарушать антимонопольное законодательство.
- Попытку отдельных лиц внутри регуляторов решить проблему «закрытости» мессенджеров не с помощью экспертов рынка и аккуратных технологических решений, а с помощью запретительных мер вплоть до блокировок.
- И, в первую очередь, попытку найти решение большого количества технологических вызовов на основании консультаций с теми, кто к созданию этих вызовов отношения не имеет, и лишь копит личные и бизнес-обиды ко всему, чего не понимает и боится. А тех, кто боится того, чего не понимает, называют ксенофобами. Зачем государству такие ксенофобские инициативы?
