Трудовой Кодекс РФ с комментариями ТК РФ, бесплатные консультации юристов
Откровения москвички, которая сдает жилье и принципиально не работает
Фото: Владимир Астапкович / РИА Новости
Москвичей принято ругать — в основном за то, что «зажрались» — целыми днями сидят в офисах, пьют кофе или смузи, иногда рассекают на дорогих машинах по городу с непонятными целями, а зарабатывают в действительности на приезжих — сдают им квартиры, доставшиеся от бабушек и дедушек.
Любой более-менее адекватный человек, конечно, понимает, что это сильно утрированная картина: большинству жителей столицы все-таки приходится трудиться, и многие из них вообще не имеют собственных квартир в Москве, не говоря уже о «лишних» квадратных метрах, которые можно навязать арендаторам.
На деньги от сдачи жилья в городе живут единицы — чтобы получить должный уровень доходов, нужна не одна, а как минимум две свободные квартиры (если не брать в расчет элитную недвижимость — но такая редко достается по наследству). Кроме того, москвичи неохотно позволяют себе безделье даже при наличии источника «легких» денег — темп города не дает расслабиться.
Вырваться из потока московской суеты смогла Нина — 39-летняя безработная, в прошлом директор по маркетингу в российском подразделении крупной иностранной фирмы. Женщина сознательно отказалась от неплохой должности и теперь обеспечивает себя, сдавая в аренду двух- и трехкомнатную квартиры в центре города. Сама она, уволившись, поселилась в скромной «однушке» в спальном районе далеко за МКАД. Свою историю Нина рассказала «Дому»:
С работы я ушла два года назад, когда сын закончил школу и уехал учиться в Германию. Все совпало тогда — я осталась одна, в то же время наконец достроили дом, в котором я сейчас живу, а главное — поняла, что работать больше не хочу и не буду, и могу себе это позволить.
У меня три квартиры. Двухкомнатная в самом начале Ленинского проспекта досталась от родителей, «трешка» на Чистых прудах, где мы жили семьей — это жилье мужа. Он рано умер, и сына я воспитывала практически одна. Квартира огромная, в старом доме. Можно было давно продать, положить деньги в банк и жить на проценты. Но мой сын ходил в хорошую школу в том районе, да и я не сразу пришла к тому, что можно переехать из центра.
Вообще лет примерно с 20 и до недавнего времени думать о том, как я живу, куда бегу, зачем пропадаю на работе, мне было особо некогда. Когда у мужа случился инсульт, из которого он не выбрался, у сына был активный переходный возраст со всеми составляющими — хамством, зависанием у друзей, прогулами школы, курением и алкоголем. Слава Богу, он сам из этого выбрался и сейчас, кажется, вырос в нормального человека.
А я тогда делала карьеру — казалось, по-другому нельзя — надо содержать семью. Зарабатывала на «однушку» для сына. Она ему пока не нужна и наверное уже не пригодится. Очень надеюсь, что он останется за границей, сможет там закрепиться.
В общем, к 37-ми я вымоталась так, что не хотелось уже ничего. На работе все, чего можно было достичь, достигла. Стало казаться, что моя деятельность никому и не нужна. Раздражали корпоративные порядки, сплетни, интриги — все то, чем, по сути, я жила больше десятка лет.
С кризисом в компании «воздух» вообще испортился до невозможности. Приезжие боссы из Европы стали приглашать в переговорные моих коллег, с которыми много лет проработали бок о бок, отбирали телефоны и вынуждали увольняться, стремясь дать отступные поменьше. Меня все это не коснулось, но было противно.
Так что ушла я сама. Сделала ремонт в новой квартире и довольно быстро в нее заселилась. До центра, где я прожила всю прошлую жизнь, мне теперь добираться полтора часа. Но я туда почти и не езжу. И машину продала — ни к чему она мне теперь: все рядом, все — от хлеба до нового дивана — можно найти в радиусе километра. И в этом плюс спальных районов.
Мамину квартиру на Ленинском я сдала за два дня при помощи риелтора, которого порекомендовали знакомые. Ценник не задирала, за два года ни разу его не поднимала. Сейчас и ситуация рыночная этого делать не позволяет — квартир полно, а ремонт у меня там мамин, не ковры на стенах, конечно, но и не евро. Жильцы мои — двое братьев из Казани — как заехали, так и живут там, я с ними почти не общаюсь. Деньги переводят на карту.
С «трешкой» на Чистых прудах были сложности. Она большая, но не элитная — ремонт хоть и современный, но изрядно поистаскавшийся. Кто только не приходил ее снимать: и таджики, и группа молодых девчонок, непонятно чем зарабатывающих на жизнь, и даже один англичанин-коммунист в грязных джинсах, приехавший в Москву, чтобы «поближе познакомиться с Лениным».
В итоги сдала за месяц при содействии того же риелтора. Заехала семья москвичей — пара с двумя детьми. Одного им уже помогла устроить в местную школу, надеюсь, они со мной надолго. Очень приличные люди.
Бывшие коллеги (из числа тех, что не перестали со мной общаться после увольнения — их единицы) и друзья часто спрашивают, чем я занимаюсь целыми днями. Я отвечаю, что ничем. Так и есть. Встаю, пью кофе на лоджии. Читаю книги, хожу за продуктами. Недавно в секцию пилатеса записалась. Стала рисовать, пока по самоучителю. Может, тоже пойду на какие-нибудь художественные курсы.
Выращиваю цветы, чего раньше никогда не делала. Летом катаюсь на велосипеде, зимой много гуляю по парку, который тут в двух шагах. С соседями особо не дружу — не сложилось. И дом большой, здесь добрососедством и не пахнет. А мне и не надо этого. Я за годы работы наобщалась столько — до старости хватит.
Не трачу и половины денег, выручаемых от сдачи квартир в аренду. Откладываю на счет в банке, часть отправляю сыну.
Своего образа жизни не стыжусь совершенно. Я много пережила за последние 15 лет — смерть мужа, мамы, тяжелое взросление сына и непростые периоды на работе. И если могу уйти на пенсию до сорокалетия — то почему нет?
Не уверена, конечно, что так и буду жить здесь до глубокой старости. Может, продам одну из квартир и куплю дачу или уеду за границу, поближе к сыну. Или снова куплю машину и отправлюсь в путешествие по всему миру — когда-то мечтала об этом. Но пока есть мои 35 метров, спокойное течение времени, никаких дедлайнов, офисных истерик, звонков, переговоров. И главное — никуда не надо бежать.
